LL Cool J выпустил книгу, которую называют исчерпывающим сборником наиболее важных историй происхождения хип-хопа за последние пятьдесят лет. Не обошел LL стороной и историю Эминема. Этот том, написанный культовой фигурой хип-хопа LL Cool J в сотрудничестве с журналистами Викки Тобак и Алеком Бэнксом, посвящен пятидесятилетию влиятельной культуры, громких битов и выдающихся голосов в американской хип-хоп музыке.
«LL COOL J Presents The Streets Win» отдает дань уважения зарождению, восхождению и эволюции хип-хоп культуры, подчеркивая ее несомненное влияние на американскую музыку на протяжении последней половины столетия. На своих страницах LL Cool J проводит нас через одиссею этого музыкального жанра, запечатленную через сокровищницу из редких фотографий, документирующих его зарождение — от зажигательных выступлений на вечеринках до откровенных уличных снимков, ярких вечеринок и уютной студии звукозаписи.
Эти запоминающиеся визуальные эффекты переплетаются с личными рассказами, которыми щедро делятся хип-хоп MC, B-Boys [брейк и хип-хоп дансеры], граффити-художники и ди-джеи, которые рассказывают свои собственные истории о том, как они по уши влюбились в хип-хоп, о своих первых шагах в музыкальной индустрии, о источниках их художественный и личного стиля, а также их глубокое понимание культуры в целом и рэп музыки в частности.
Своей историей для книги поделились такие иконы как DJ Kool Herc, Salt-N-Pepa, MC Lyte, KRS-One, Эминем, Mary J. Blige, Grandmaster Flash, Run-D.M.C., Beastie Boys, De La Soul, Slick Rick. , Public Enemy, Snoop Dogg, Dr. Dre, Nas, A Tribe Called Quest, Big Daddy Kane, Fat Joe, DJ Khaled и многие другие.
Благодаря одному преданному фанату, мы смогли заглянуть на страницы истории Маршалла:
Мне было, наверное, одиннадцать или двенадцать лет, когда я написал свои первые рифмы. Я был в доме моей двоюродной бабушки Эдны, и это звучало точно так же, как «I’m Bad» [пеня LL Cool J выпущенная в 1987 году на альбоме «Bigger and Deffer»]
Одну из строчек я даже припоминаю:
“Something before you can blink, I’ll have a hundred million rhymes, unlike a ship, you will sink.”
Моим домашним заданием был хип-хоп. Я не ходил в школу. Мне просто хотелось читать рэп, и это практически все, чем я тогда занимался. Я следил за LL COOL J, Run-DMC, Beastie Boys, Big Daddy Kane, Kool G Rap и Masta Ace. Самым важным для меня была игра слов. Также было интересно наблюдать за LL COOL J и видеть его писательский диапазон. Он мог написать песню о любви и песню для реальных пацанов.
Я много читал рэп в своем подвале. Мне нужно было достичь определенного уровня, прежде чем дать кому-либо послушать меня. Когда я начал замечать, что некоторые вещи, которые я пишу, возможно, не настолько хороши, как у некоторых рэперов, но почти так же хороши, как у определенных МС, это дало мне надежду, что, возможно, я действительно смогу это сделать.
Когда в игру вступили многосложные рифмы на несколько слогов и я начал слышать, как это делают LL COOL J, Kool G Rap и Kane, я просто думал: «Черт возьми, они не просто рифмуют последнее слово. Они рифмуют каждый слог этого слова».
Когда я начал этим заниматься, я был повсюду. Я ходил на открытые микрофоны. Пруф водил меня во многие места, потому что у него тогда не было работы. Он просто читал рэп и бродил повсюду.
Я встретил Пруфа на ступеньках средней школы Осборна в Детройте. Я вручил ему флаер на шоу талантов, и он такой: «Ты читаешь?» И я такой: «Да, я читаю рэп». Он такой: «Почему бы тебе не продемонстрировать это?»
Я подумал: «Ну окей». И я тогда срифмовал «birthday» и «first place». Затем он зачитал свое и рифмовал те же три слова. Я подумал: «Ух ты, мы оба понимали многосложные рифмы». Затем он заявился на шоу талантов, и я сказал: «Черт возьми. Он появился. ОК, круто.”
Когда нам было чуть за двадцать, Proof был на каждом рэп мероприятии. У меня была работа, поэтому я не мог себе такое позволить. Его репутация была невероятной.
Однажды он позвал меня, когда я жил наверху на чердаке дома мамы моего бывшего, и дела шли не так хорошо. Я на какое-то время перестал писать и не разговаривал с ним четыре месяца. Он такой: «Йоу, я тут занимаюсь тем-то и тем-то. Тебе нужно прийти в Hip Hop Shop [клуб где проводились рэп бэттлы]». И я такой: «Окей».
У меня был день, чтобы написать свои рифмы и попытаться выучить их примерно к шести часам следующего дня. Я зачитал и вызвал получил от людей реакцию.
Я подумал: «Черт, я хочу это делать. Я будут писать каждую неделю и приходить сюда». Вот что начало происходить. И потом уже я серьезно заступил на бэттл-ринг и начал делать это и выиграл там два поединка.
Пруф водил меня на битву в столовую средней школы Осборна. Он говорил: «Ставлю десять долларов на белого пацана». Я выигрывал, и он срубал деньги.
Быть белым в такой обстановке было непросто. Я определенно выделялся из толпы. Но я и мои друзья — Пруф и Denaun [Mr. Porter] — мы видели цвет кожи, но для нас это не имело значения.
После того, как я начал выигрывать сражения в Детройте, я почувствовал, что должен уехать из города и попытаться сделать себе имя в другом месте. Я начал участвовать в таких соревнованиях, как Scribble Jam. В конце концов, мы с Mr. Porter пошли в ’97 Freaknik, чтобы раздавать кассеты, потому что мой первый альбом Infinite вообще не имел успеха.
В какой-то момент я отправился в отель «Атенеум» в Детройте, потому что Бизарр из D12 рассказал мне об этой женщине по имени Венди Дэй. Он такой: «Эй, тебе нужно отдать свою кассету Венди».
Когда я отдал Венди Дэй кассету, все изменилось. Две недели спустя она позвонила мне и сказала: «Ты вернул мне веру в белых рэперов». И я сказал: «Спасибо. Круто. Я не знаю, как это воспринимать, но я уверен, что где-то здесь есть комплимент».
Тот факт, что она позвонила мне, был невероятен. Каждый раз, когда я был на грани отказа от всего этого дерьма – потому что казалось, что оно ни к чему не приведет – во мне появлялась маленькая искра, которая заставляла меня продолжать еще немного. Венди хотела включить меня в свою боевую команду из пяти человек на Рэп-Олимпиаде.
Меня только что выселили из дома, в котором я остановился, буквально за день до того, как я должен был поехать на Рэп-Олимпиаду в Калифорнию. Я подъехал к дому и обнаружил, что все наше дерьмо валялось на лужайке перед домом. Люди рылись в этом всем. У меня особо ничего не было, я хранил все в своей машине. Тогда мне пришлось ворваться в дом через заднюю дверь. Я спал на полу, и на следующее утро меня разбудил Пол Розенберг.
Перед настоящими командными сражениями Рэп-Олимпиады был одиночный бой. Победитель получил пятьсот долларов и Ролекс. Я бросился в эту битву, потому что мне нужны были деньги, потому что у меня не было дома, куда я мог бы вернуться. В итоге я прошел через всех в битве и встретился с парнем, у которого был проходной прямо в полуфинал. Я беру в руки микрофон, и этот парень, перед которым я стою, уходит за видеоэкран. Мне не с кем было сражаться. Я не мог говорить о его ботинках.
Вспоминая и оглядываясь на это сейчас, думаю я должен был сказать что-то вроде: «Ты напуган. Вот почему ты прячешься за этой ширмой». Но в тот момент я не знал, что делать. Я пытался смешивать панчлайны и написанное дерьмо с фристайловым дерьмом, потому что я видел, как Proof это делал. Он мастерски это делал, ну а я просто завис.
Парень вышел из-за ширмы и начал яростно читать и кричать мне прямо в лицо, следуя за мной, как бы я не отворачивался. Я не помню ни одной строчки, из того что он сказал, но он кричал мне в лицо. Все говорили: «Йоу, он его убивает. Он убивает его». Но я уже задохнулся, так что не имело значения, что делал этот парень.
Я проиграл. В тот момент все выглядело очень мрачно. Затем восемнадцатилетний парень, Дин Гейстлингер, подошел ко мне и сказал: «Эй, чувак. Могу я получить одну из этих кассет?» Я просто как бы швырнул одну в него — типа того. В то время я не знал, что он работал в Interscope. В конце концов он отдал кассету Jimmy Iovine. Я слышал историю о том, что Dre пришел к нему и увидел, кассету валяющуюся у него в сумке, и спросил про нее.
Я купил подержанный красный Camaro 93-го года на часть аванса, полученного от контракта с Dre. Я отправил немного денег домой Ким, а затем купил Camaro примерно за 1200 долларов, чтобы у меня была машина, когда я вернусь. Свое первое интервью журналу Rolling Stone я дал Энтони Боззе. Он хотел знать, где я живу, и я сказал: «Ну, я между гастролями и всем подобным дерьмом. Я живу в этом трейлере». Он хотел, чтобы я отвез его туда, поэтому мы подъехали на моем красном Камаро. Я захожу в трейлер и вижу на двери объявление о выселении. Я вломился в окно, чтобы открыть трейлер. Его вычистили, и все мое дерьмо исчезло.
Когда я впервые вошел в игру, я ни черта не понимал о славе. Я не понимал, что когда ты выходишь из зала после выступления, всегда найдется кто-то, к кому у тебя нет возможности добраться. Это был новый опыт. Это было типа: «Что это за херня?» Люди хотят, чтобы я подписал всякое дерьмо — я этого не понимаю. Это гребаная подпись. Я этого не понимал.
Я думаю, что «Стэн» был инкарнацией того, что я пережил в то время, впервые испытав славу и все такое. Когда я услышал этот бит от Марка «The 45 King» с хуком от Dido, я просто подумал: «…но твоя фотография на моей стене». Я просто представил это. Это то, что я делал в детстве и что я чувствовал, когда впервые вышли LL COOL J и Run-DMC. Мои стены до потолка были увешаны картинками из Word Up! и я скупал все рэп-журналы которые выходили, которые там были. Я поставил себя на место поклонников LL COOL J и Run-DMC, но недоумевал: «Как кто-то может поклоняться мне?»
